Тропинка бежала вдоль реки

Тропинка вдоль реки (1 сезон)

Главная героиня мелодраматического сериала «Тропинка вдоль реки», Даша Сомова, живет в провинциальной деревушке и уже давно влюблена в своего сверстника Костю Захарова. Отец девушки давно беспокоится о том, чтобы дочь не наделала глупостей, но Даша и Костя, хотя давно решили пожениться, пока не торопятся. Даше нужно окончить школу, а Костю впереди ждет служба в армии. Провожая любимого, Даша пообещала ждать его и даже не сомневалась в том, что сложно это обещание.

Поначалу между влюбленными шла бурная переписка и Даша верила, что после службы любимый вернется к ней. Вот только девушка даже не подозревала, что пока Костя будет в армии, он успеет изменить ей с Анжелой и та забеременеет. Анжела сразу же потребовала у Кости денег на аборт, но тот не позволил ей избавиться от ребенка, так что из армии парень вернулся с молодой женой и маленьким сыном. Для Даши это стало серьезным ударом, поэтому девушка не осталась в деревне.

После отъезда Даши семейная жизнь Кости становилась все хуже и в конце концов Анжела бросила мужа с маленьким сыном и уехала. Молодому мужчине было нелегко справляться с ребенком, поэтому он все чаще задумываться о женитьбе на давно влюбленной в него Люсе, работавшей в деревне фельдшером. Но когда Костя уже решился на этот шаг, в деревню вновь вернулась Даша, которую он так и не перестал любить.

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Машенька

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

1
2
3
4
» .
21

Владимир Набоков. Машенька

Посвящаю моей жене

…Воспомня прежних лет романы,

Воспомня прежнюю любовь…

— Лев Глево… Лев Глебович? Ну и имя у вас, батенька, язык вывихнуть можно…

— Можно, — довольно холодно подтвердил Ганин, стараясь разглядеть в неожиданной темноте лицо своего собеседника. Он был раздражен дурацким положеньем, в которое они оба попали, и этим вынужденным разговором с чужим человеком.

— Я неспроста осведомился о вашем имени, — беззаботно продолжал голос, — По моему мнению, всякое имя…

— Давайте, я опять нажму кнопку, — прервал его Ганин.

— Нажимайте. Боюсь, не поможет. Так вот: всякое имя обязывает. Лев и Глеб — сложное, редкое соединение. Оно от вас требует сухости, твердости, оригинальности. У меня имя поскромнее; а жену зовут совсем просто: Мария. Кстати, позвольте представиться: Алексей Иванович Алферов. Простите, я вам, кажется, на ногу наступил…

— Очень приятно, — сказал Ганин, нащупывая в темноте руку, которая тыкалась ему в обшлаг. — А как вы думаете, мы еще тут долго проторчим? Пора бы что-нибудь предпринять. Черт…

— Сядем-ка на лавку да подождем, — опять зазвучал над самым его ухом бойкий и докучливый голос. — Вчера, когда я приехал, мы с вами столкнулись в коридоре. Вечером, слышу, за стеной вы прокашлялись, и сразу по звуку кашля решил: земляк. Скажите, вы давно живете в этом пансионе?

— Давно. Спички у вас есть?

— Нету. Не курю. А пансион грязноват, — даром, что русский. У меня, знаете, большое счастье: жена из России приезжает. Четыре года, — шутка ли сказать… Да-с. А теперь не долго ждать. Нынче уже воскресенье.

— Тьма какая… — проговорил Ганин и хрустнул пальцами. — Интересно, который час…

Алферов шумно вздохнул; хлынул теплый, вялый запашок не совсем здорового, пожилого мужчины. Есть что-то грустное в таком запашке.

— Значит, — осталось шесть дней. Я так полагаю, что она в субботу приедет. Вот я вчера письмо от нее получил. Очень смешно она адрес написала. Жаль, что такая темень, а то показал бы. Что вы там щупаете, голубчик? Эти оконца не открываются.

— Я не прочь их разбить, — сказал Ганин.

— Бросьте, Лев Глебович; не сыграть ли нам лучше в какое-нибудь пти-жо? Я знаю удивительные, сам их сочиняю. Задумайте, например, какое-нибудь двухзначное число. Готово?

— Увольте, — сказал Ганин и бухнул раза два кулаком в стенку.

— Швейцар давно почивает, — всплыл голос Алферова, — так что и стучать бесполезно.

— Но согласитесь, что мы не можем всю ночь проторчать здесь.

— Кажется, придется. А не думаете ли вы, Лев Глебович, что есть нечто символическое в нашей встрече? Будучи еще на терра фирма, мы друг друга не знали, да так случилось, что вернулись домой в один и тот же час и вошли в это помещеньице вместе. Кстати сказать, — какой тут пол тонкий! А под ним — черный колодец. Так вот, я говорил: мы молча вошли сюда, еще не зная друг друга, молча поплыли вверх и вдруг — стоп. И наступила тьма.

— В чем же, собственно говоря, символ? — хмуро спросил Ганин.

— Да вот, в остановке, в неподвижности, в темноте этой. И в ожиданьи. Сегодня за обедом этот, — как его… старый писатель… да, Подтягин… — спорил со мной о смысле нашей эмигрантской жизни, нашего великого ожиданья. Вы сегодня тут не обедали. Лев Глебович? — Нет. Был за городом.

— Теперь — весна. Там, должно быть, приятно.

Голос Алферова на несколько мгновений пропал и когда снова возник, был неприятно певуч, оттого что, говоря, Алферов вероятно улыбался:

— Вот когда жена моя приедет, я тоже с нею поеду за город. Она обожает прогулки. Мне хозяйка сказала, что ваша комната к субботе освободится?

— Так точно, — сухо ответил Ганин.

— Совсем уезжаете из Берлина?

Ганин кивнул, забыв, что в темноте кивок не виден, Алферов поерзал на лавке, раза два вздохнул, затем стал тихо и сахаристо посвистывать. Помолчит и снова начнет. Прошло минут десять; вдруг наверху что-то щелкнуло.

— Вот это лучше, — усмехнулся Ганин.

В тот же миг вспыхнула в потолке лампочка, и вся загудевшая, поплывшая вверх клетка налилась желтым светом. Алферов, словно проснувшись, заморгал. Он был в старом, балахонистом, песочного цвета пальто, — как говорится, демисезонном — и в руке держал котелок. Светлые редкие волосы слегка растрепались, и было что-то лубочное, слащаво-евангельское в его чертах, — в золотистой бородке, в повороте тощей шеи, с которой он стягивал пестренький шарф.

Лифт тряско зацепился за порог четвертой площадки, остановился.

— Чудеса, — заулыбался Алферов, открыв дверь… — Я думал, кто-то наверху нас поднял, а тут никого и нет. Пожалуйте, Лев Глебович; за вами.

Но Ганин, поморщившись, легонько вытолкнул его и затем, выйдя сам, громыхнул в сердцах железной дверцей. Никогда он раньше не бывал так раздражителен.

— Чудеса, — повторял Алферов, — поднялись, а никого и нет. Тоже, знаете, — символ…

Пансион был русский и притом неприятный. Неприятно было главным образом то, что день- деньской и добрую часть ночи слышны были поезда городской железной дороги, и оттого казалось, что весь дом медленно едет куда-то. Прихожая, где висело темное зеркало с подставкой для перчаток и стоял дубовый баул, на который легко было наскочить коленом, суживалась в голый, очень тесный коридор. По бокам было по три комнаты с крупными, черными цифрами, наклеенными на дверях: это были просто листочки, вырванные из старого календаря — шесть первых чисел апреля месяца. В комнате первоапрельской — первая дверь налево — жил теперь Алферов, в следующей — Ганин, в третьей — сама хозяйка, Лидия Николаевна Дорн, вдова немецкого коммерсанта, лет двадцать тому назад привезшего ее из Сарепты и умершего в позапрошлом году от воспаления мозга. В трех номерах направо — от четвертого по шестое апреля — жили: старый российский поэт Антон Сергеевич Подтягин, Клара — полногрудая барышня с замечательными синевато-карими глазами, — и наконец — в комнате шестой, на сгибе коридора — балетные танцовщики Колин и Горноцветов, оба по-женски смешливые, худенькие, с припудренными носами и мускулистыми ляжками. В конце первой части коридора была столовая, с литографической «Тайной Вечерью» на стене против двери и с рогатыми желтыми оленьими черепами по другой стене, над пузатым буфетом, где стояли две хрустальные вазы, бывшие когда-то самыми чистыми предметами во всей квартире, а теперь потускневшие от пушистой пыли. Дойдя до столовой, коридор сворачивал под прямым углом направо: там дальше, в трагических и неблаговонных дебрях, находились кухня, каморка для прислуги, грязная ванная и туалетная келья, на двери которой было два пунцовых нуля, лишенных своих законных десятков, с которыми они составляли некогда два разных воскресных дня в настольном календаре господина Дорна. Спустя месяц после его кончины, Лидия Николаевна, женщина маленькая, глуховатая и не без странностей, наняла пустую квартиру и обратила ее в пансион, выказав при этом необыкновенную, несколько жуткую изобретательность в смысле распределения всех тех немногих предметов обихода, которые ей достались в наследство. Столы, стулья, скрипучие шкафы и ухабистые кушетки разбрелись по комнатам, которые она собралась сдавать и, разлучившись таким образом друг с другом, сразу поблекли, приняли унылый и нелепый вид, как кости разобранного скелета. Письменный стол покойника, дубовая громада с железной чернильницей в виде жабы и с глубоким, как трюм, средним ящиком, оказался в первом номере, где жил Алферов, а вертящийся табурет, некогда приобретенный со столом этим вместе, сиротливо отошел к танцорам, жившим в комнате шестой. Чета зеленых кресел тоже разделилась: одно скучало у Ганина, в другом сиживала сама хозяйка или ее старая такса, черная, толстая сучка с седою мордочкой и висячими ушами, бархатными на концах, как бахрома бабочки. А на полке, в комнате у Клары, стояло ради

Источник

Бежит тропинка вдоль реки

Бежит тропинка вдоль реки,
А на траве роса сверкает.
И этим серебром весь луг
Природа щедро осыпает.

К полудню солнце жаром дышит.
Исчезла на траве роса.
И птиц уже почти не слышно –
Умолкли птичьи голоса.

Жара всех быстро утомила.
И мне пора уйти под крону.
Всё стихло. Эту тишину
Никто до вечера не тронет.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

«Тропинка вдоль реки»: история о первой любви

У старшеклассницы Даши (Анна Попова) уже есть взрослый ухажер. Вся школа дразнит Костю (Дмитрий Ратомский) и Дашу женихом и невестой, и Костя не против. Но прежде, чем пожениться, Косте нужно отслужить в армии, а Даше – закончить школу. Им кажется, что годы пролетят быстро, они не верят взрослым, что за это время может пройти целая жизнь.

Какая служба без самоволки?! В один из дней товарищи заманивают солдата к подружкам. Пиршество не обходится без выпивки, а наутро Костя просыпается в постели с одной из девушек. Даша тем временем отпрашивается у родителей в город – поступать в художественное училище. С детства она талантливо рисует и хочет попробовать развить свои способности.

Случайная связь Кости заканчивается беременностью его новой знакомой Анжелы (Евгения Жукович). Парень вынужден расстаться со своей любовью, так как считает, что нельзя убивать собственное дитя. В родную деревню Костя возвращается с готовой семьей – Анжелой и сыном. Узнав об этом, Дарья решает начать новую жизнь. У нее большие перспективы, ей покровительствует самый маститый художник столицы Стас Сазонов (Игорь Штернберг). Мастер знакомит Дарью с модным фотографом Дэном, с которым у нее начинается роман.

Но у городской жены Кости никак не получается привыкнуть к скромной сельской жизни. Ребенок ее злит, на Костю она обижается за отсутствие помощи. Его семейная жизнь не складывается. А после встречи с Дашей и откровенного разговора о прошлом, Костя понимает, что его чувства к ней не остыли.

Жизнь сложилась не так, как мечталось в юности, но воспоминания о былой любви не оставляют в покое ни Дарью, ни Костю.

Смотрите лирическую историю 8 августа в 19:00.

Актрису Анну Попову телезрители знают также по сериалам: «Мама»(2018), «Украденная свадьба», «Семейный дом», «Будет светлым день» и др.

Анна Попова рассказала о том, как однажды изменила любимым танцам с кино и о своих ролях. Смотрите видео.

Дмитрия Ратомского можно увидеть в проектах «Люба.Любовь» и «Двое под дождем».

Роль подруги Сазонова Аллы сыграла Юлия Рутберг.

Источник